Записки испытателя (продолжение)
Дата: 16/03/2012
Тема: ИВАТУШНИКИ


ЭПИЗОДЫ, НАБЛЮДЕНИЯ
Особого разговора заслуживает лирическая часть отношений моих друзей. Саша был старше меня, но выглядел он несколько старше и своих лет. А после того, как, по совету "знатока" побрил голову, то и прежних волос не вырастил. На мои подшучивания он отбивался:
- Доживи до моих лет!

Перед поступлением в училище он чуть было не женился. Окончил техникум, имел знакомую девушку, они уже решили "расписаться", но пришла повестка из военко-мата, предстояла служба в Армии. Свадьба расстроилась. Де-вушка уехала в Иркутск, поступила в финансовый институт, а у Саши с Армией задержалось. Через год его всё-таки "упекли" в училище. Естественно, что, когда разрешили увольнения в город, он повёл друзей в гости к своей бывшей невесте: в общежитие финансового института. В институте - почти одни девчонки, в училище - одни ребята. Тяга, естественно, взаимная. Жила Катя, так звали бывшую невесту, в комнате на сколько-то много жильцов, не помню, на сколько (был всего один раз). Я в то время "жених" был ещё слабый, не исполнилось 18-ти, а Иван уже ничего, мог поженихаться. По всему поэтому был познакомлен с Катиной подружкой, и у него началась полоса дружбы. Саша ходил в увольнение к Кате, а Иван - к её подружке. Короче, получилось так, что через некоторое время наша невеста объяснилась в любви к Ивану. Надо отдать должное Ивану, он к этому никаких действий не предпринимал. Естественно, самолюбие его было затронуто самым существенным образом. Часто ли девушки объясняются первыми? Взыграло ретивое - и подруга "пошла побоку". В общем, появился "треугольник", даже два. Не знаю, что творилось на душе у Саши, но внешне отношения в нашей троице не изменились. Бывшая невеста стала землячкой.

Заканчивался второй год нашего обучения. Отпуск нам не предусматривался, а студенты убыли на каникулы. После этих каникул и похода Ивана в увольнение, смотрю - Иван ходит убитым. Поделился, конечно, своими горестями. Оказалось, что Катерина его, побывав на каникулах, успела выйти замуж. И теперь тоже в трансе. Замужество её состояось следующим образом. Вместе с ней в деревушке отдыхал её бывший соученик, прибывший в отпуск с "северов". Вот где-то, не то на покосе, не то ещё как, случился грех ли, насилие ли. Трезвыми ли, "под мухой" ли, но Катя перепугалась, решила, что может стать матерью-одиночкой, и заставила парня зарегистрироваться. С тем и приехала в Иркутск. Через некоторое время выяснилось, что испуг был напрасным, а штамп в паспорте уже стоит. Вот тут-то и начались волнения. Иван психует, мы с Сашкой его успокаиваем. Всё бывает. Жениховство Ивана расстроилось. Но как-то звонят в роту с КПП. Оказалось, что пришли подружки Катерины просить Ивана простить её. Убивается, мол, любит. Сердце у Ивана растаяло - и знакомство продолжилось.

Выпуск из училища мы троицей и Толя Конюхов "отметили" на квартире её подружки-студентки и через день-два уехали. Катя ещё должна была заканчивать институт. Девушка она была не только решительная, но и умная. Институт окончила с отличием и имела возможность выбора места работы. Таким местом стало село в Кулунде, где жили родители Ивана. Дальше - дело "голой техники". В очередном отпуске Иван уже был женат, к этому времени развод Катя уже успела оформить. Встретил я их уже в Ленинграде. Я перешёл на второй курс академии, а Иван поступил на первый. У них была дочь, потом родилась ещё одна. По моим наблюдениям, брак этот был не очень счастливым.

Вот, кажется, и всё рассказал я об училище. Раз-ве только ещё отдельные эпизоды, наблюдения. Все помнят март 1953 года. Это смерть ИВ Сталина. Все у нас были "сталинистами", и его смерть казалась катастрофой. Помню, об этом объявили по радио, в спальном помещении были ра-диодинамики. Непонятно было, что же будет дальше. Потом пошли объявления о перестановках в руководстве партии и страны. На следующем зачёте не то по Истории партии, не то по партполитработе уже значились вопросы по речам, произ-несённым на похоронах ИВ Сталина. Как речь, очень корот-кую, можно пересказать? Только выучить наизусть. Вот и учи-ли наизусть, в том числе и Лаврентия Павловича Берии. А по-том Лаврентий Павлович был пущен под откос. Портреты и фамилия его были отовсюду изъяты. И вот едем мы на Даль-ний Восток. И вдруг малюсенькая станция "Берия". Спраши-ваем: что бы это значило. Говорят, что в названии станции ударение не на первом слоге, как у расстрелянного минист-ра, а на последнем.

Примечательным местом на железной дороге, проходящей по берегу Байкала, был барельеф Сталина, высе-ченный высоко на скале. Ночью он подсвечивался прожекто-рами, а машинисты паровозов, привлекая внимание пасса-жиров, давали гудки, проезжая мимо этого места. Теперь его нет, времена переменились.

В учебный процесс входило и несение караульной службы в училище, комендантской - в гарнизоне. Всё это включалось в расписание занятий, также планировались и большие хозработы, наряды на кухню. За счёт занятий были только наряды по роте. Несение наряда в карауле - дело не такое простое. Ребятишки молоденькие, а оружие им в руки даётся настоящее, с боевыми патронами. Стоять приходится на разных постах: внутренних и наружных. Зимой, конечно, лучше на внутреннем посту - не холодно. Морозы-то сибирские, нешуточные. Правда, на внутреннем можно быстрее "подлететь" под проверяющего. Тепло, спать ночью хочется нестерпимо, можешь и придремнуть, а проверяющий имен-но в такое время и ходит. Последствия могут быть плохие. Наружные посты тоже бывают разные. Выбросят тебя к хра-нилищу топлива, вот и стоишь. Окраина города, пустырь. Ём-кости от мороза "постреливают". И ты с каждым шорохом вздрагиваешь. Дело в том, что на пост могут полезть не для того, чтобы ограбить, а для завладения твоим оружием, ав-томатом. Таким образом оно добывается уголовниками. Ча-сового - по голове, оружие - себе.

Был ещё один неприятный пост - склады. Пост большой, неважно освещенный. Через забор - "Красные ка-зармы". Так и нарвался на часового-курсанта самовольщик из казарм. Хотел ночью перелезть к себе через забор со стороны училища. Может быть, в тире курсант и не попал бы в мишень, а здесь сошлись, так сказать, и номер, и серия. Солдата похоронили, курсант получил поощрение. Что осталось у него на душе? Всё-таки убил человека. Не всегда уютно чувствует себя и проверяющий, особенно при проверке часовых на стоянках самолётов. Сообразительный курсант заберётся в какую-нибудь кабину, задремлет, попробуй его разыщи. Идёшь по стоянке, т.е. по посту, часовой имеет право применить оружие, вот и применит, а потом скажет, что на него напали.

Выпало как-то мне охранять ДОС (дом офицер-ского состава), расположенный вне территории училища, че-рез пустырь от КПП. Жил в этом доме начальник училища, вот и ходил по ночам вокруг него курсант с "винторезом". Зима, одет соответственно: валенки, поверх шинели - посто-вой тулуп до земли, тесёмки шапки-ушанки завязаны под подбородком, на руках - трёхпалые рукавицы, ночь. Вдруг слышу:
- Помогите! - кричит из подвала женщина. Знаю, что там рас-положена котельная - и кричит, наверное, кочегар. Перепу-гался, конечно. Сбрасываю рукавицы, передёргиваю затвор и спешу к двери в подвал. Выходит мужичок.
- Руки вверх!
Послушно поднимает руки.
- Пошли!
Веду его впереди себя через пустырь к КПП, а далековато, "пленный" мой устал, просит разрешения опустить руки. Не разрешаю. Так и сдаю его на КПП. Решил разрядить винтовку, отвёл затвор, а патрона в патроннике и не бывало. С перепугу так быстро передёрнул затвор, что не успел захватить им пат-рон из магазина. Вот так и стреляй. Был бы бандит, да пона-хальней, так и свернул бы мне шею. Да и стрелять-то я не имел права: пост патрульный, стрелять можно было только обороняясь. Выстрелил бы сдуру или случайно, убил - и под суд.

Такой вот случай произошёл в год нашего выпуска, тоже зимой. Молодой курсант нёс такую же патрульную службу в лесочке, где осенью размещается карантин. Лесочек на окраине города, дальше за ним - совхоз. Ребятишки из совхоза ходят через лесочек в школу на окраине города. Всё время это обходилось без происшествий. Но вот нарвались! Кроме того, что парнишке этому было страшно ночью зимой в лесочке, его же ещё и заинструктировали. Ходил он по тропке. Зимой рассветает поздно, поэтому было ещё тем-но. Видит, что к нему кто-то идёт. Струхнул. Прокричал все положенные, но только часовому, команды, вплоть до "Стой! Стрелять буду!". Ребятишки не поверили: ходят -то они здесь каждый день! Приложился и выстрелил. В таких случаях стреляют очень метко. По тропинке друг другу в затылок шло трое ребятишек. У винтовки пуля бьёт крепко: двоих прошила насквозь и застряла в третьем. Он и остался жив. Был суд, дали 7 лет, родители подавали на апелляцию, не знаю, чем закончилось. Детей нет, а у мальчишки судьба исковеркана. Из того же пополнения взвод стоял в карауле на аэродроме. Командир роты отправил в караульное помещение курсанта с каким-то поручением. Тот подходит к караулке, часовой у входа окликает:
- Стой! Кто идёт? - Ты что, не видишь? - отвечает посыльный и продолжает идти. Проинструктированный часовой выстрелил, хорошо, что вверх, предупредительно.
В первую мою зиму в Иркутске в городе случилось наводнение. Где-то ниже по течению Ангары случился затор, река вышла из берегов и затопила прибрежные улицы. Затор разбомбили с самолёта, вода ушла, но лёд на улицах остался. Курсантов бросили на помощь городу, убирать с улиц лёд. Одет курсант незатейливо: кроме обычного белья и летних портянок, на зиму выдаются байковые, кирзовые са-поги с резиновой подмёткой и "демисезонная" шинель. Да-же при ходьбе на небольшое расстояние, от одного корпуса до другого, по территории училища, ноги успевали промёрз-нуть: резина подошв сразу замерзала и превращалась в не-гнущийся монолит. Для занятий на аэродроме выдавалась тёплая спецодежда и валенки. Для работы в городе отправи-ли в обычной одежде, меня и прихватило, простыл. В какой-то квартире, куда попросился напиться, раздели, обогрели и напоили чаем с вареньем.

Были экстренные вызовы. Для таких случаев в училище на каждые сутки назначалось дежурное подразделение. По тревоге его могут бросить куда угодно в любое время суток. Так, однажды пришлось разгружать вагоны с углём, пришедшие для училища. Другой раз ночью подняли, приказали одеться и получить оружие. Вывели на улицу и повезли в аэропорт. Оказывается, необходим был почётный караул для какого-то высокого гостя, который летел из Монголии в Москву. Не понадобились, не знаю почему.

Был ещё один наряд, имеющий при его несении и приятные моменты. Это наряд на кухню. Работать прихо-дится много и, в основном, ночью. Зато повар угощает всех жареной картошкой, а это лакомство, потому что обычно кар-тошка подаётся варёной, и компота даёт пить "от пуза". Культурную часть образования курсантов состав-ляли нечастые походы в культурные учреждения города. Таких походов было всего два. Один - в театр, давали какую-то музыкальную комедию. Для меня это было первое в жизни посещение театра. Второй - посещение планетария. Из этого посещения запомнилось только то, как курсанты "опростово-лосились". В центр города к планетарию шли пешим строем. Завели нас во двор планетария, огороженный дощатым забо-ром. Конечно, многим сразу же захотелось "отлить", а специального места для этого не обнаружилось. Естественно, что полезли в дырки забора и начали свои дела на забор с обратной стороны. Когда "отлегло от души", начали оглядываться. Оказалось, что забор отделяет планетарий от площади, просто раньше он отделял его от другого здания, недавно снесённого. Теперь забор отделял планетарий от улицы. То-то позабавили прохожих.

Однажды командир роты решил организовать хор. Может быть, ему приказано было сделать это. В Армии это делается очень просто. Договорились с каким-то штатским, построили роту, скомандовали "налево" и всех завели в вестибюль. Вот вам и хор. Для того, чтобы расставить "хо-ристов" по голосам, руководитель прослушивал каждого. Не знаю, что он услышал от меня (ни особого слуха и уж, тем более, голоса, у меня нет), но в хоре я остался. Что-то мы начали разучивать, но скоро спевки закончились, к общему удовольствию. На этом музыкальное моё образование закончилось. Для желающих в училище были организованы платные танцевальные курсы. Естественно, танцы - только бальные, кавалерии и дамы - только курсанты. С этим у меня тоже что-то не ладилось, и курсы я так и не закончил.

Основное удовольствие доставляли книги, их брали в библиотеке училища, и кинофильмы, куда водили строем по выходным дням. Иногда к этому добавлялись кинофильмы в городе, в увольнении. Разок побывал в городском парке и разок в художественном музее. Вот, пожалуй, и вся культурная программа. В город ходили в основном в тёплое время. Одежонка курсантская для сибирского климата хлипкая, поэтому зимой в город стремились в основном "страдальцы" типа Ивана, к подругам, и любители выпить. Хотя выпивки преследовались жестоко, можно было "выле-теть" из училища, но любители всё-таки не переводились. Особо фасонистые и в морозы не опускали "ушей" шапок. Бежит курсант, перекидывает шапчонку с уха на ухо, но фасон держит. Мороз этого не учитывает, прихватывает то ухо, то нос. Иван наш "заженихался", очень ему хотелось "выглядеть". Парадный мундир его не устраивает, купил себе комплект полушерстяного обмундирования, "с рук". Это разрешалось. Сокрушался, что плечи у него не такие ровные, как у меня.

Спортивная программа в училище не давила. Занятия по расписанию, конечно, шли. Это лёгкая атлетика и спортивные снаряды. А вот лыжи меня минули. Я хотя и сибиряк, но вот лыжи так и не освоил. Ходить на лыжах, конечно, мог, но не на время. Обычно, если устраивались лыжные состязания по случаю какого-либо праздника, команды формировались из желающих. Но в один из выходных дней за город на лыжах вывели всё училище. За городом - лес, сопочки. Вот по ним и проложена трасса в 10 км. Навесили нам номера и стали выпускать группами. Отошёл я немного от старта, у меня только и просят уступить лыжню. Впереди сопочка, надо на неё взбираться. Тут какой-то бедолага сломал лыжу и стоит в нерешительности. Обмен лыжами происходит к взаимному удовольствию. Он продолжает бег, а я - пешком в обратную сторону с лыжами под рукой. Дошёл до финиша, отдышался. Нахожу списки, чтобы объясниться. Смотрю, а у меня уже проставлено время. Хорошо, что не рекордное, но вполне в норме. Больше на лыжи всех не ставили. Мои лыжные приключения продолжались и в Ленинграде, в академии. С обычными "бегами" у меня всё было в порядке, особенно если дистанция подлиннее, скорость развить не мог, а вот усердия и выносливости на длинную дистанцию хватало.

Стрелять из личного оружия хотя и учили, но не очень прилежно. Показали, как стрелять из винтовки, авто-мата ППС и пистолета ТТ. Уже впоследствии учил меня ко-мандир эскадрильи в полку и инструктор (мастер спорта, сер-жант) в академии. Общими усилиями меня стрелять всё-таки научили. Потом я уже сам учил стрелять своих подчинённых.

Интересно, я думаю, рассказать о взаимоотно-шениях в курсантской среде. Тем более интересно в сравне-нии с нынешней "дедовщиной" в войсках. Группы, конечно, были. Выделялся, прежде всего, сержантский состав. Ну это, как говорится, сам бог велел. Были среди сержантов и люби-тели поиздеваться, показать свою власть. В казарме они были основными хозяевами. Командиры взводов и рот - это довольно высокие начальники, а сержант - всегда рядом. Как говаривал командир нашего отделения, "гусь маленький, а щиплется больно". От сержанта - основные внеочередные наряды и более мелкие неприятности. Особенно "отличившиеся" за время учёбы сержанты по выпуску уезжали самыми последними. Боялись "расчётов" в поезде, разбира-тельства между лейтенантами уже не подсудны. Это обычная драка. В первое время выделялись "спецы" - выпускники спецшкол ВВС. Прибыли в училище в гимнастёрках с погона-ми, как бывалые "вояки". Держались особнячком, но потом как-то растворились в общей массе. Вот, собственно, и все группировки. А дальше товарищество шло уже по признаку землячества или сердечной приязни. Кого-то заставлять за себя что-то делать никому и в голову не приходило, в том числе и тем, кто в училище пришёл из армии, старослужащим. Тем более отбирать чужие пайки. Когда построили новую столовую, по праздникам и воскресеньям в обед в ней играл духовой оркестр учи-лища. Оркестр был штатный, были в нём и мальчишки, не знаю, на каких основаниях. Что-то вроде военно-музыкаль-ных воспитанников.

ВПЕРЁД, В ЕВРОПУ!
Вот, пожалуй, и всё об училище. Специалистов оно давало хороших, и это, наверное, главное. Во всяком слу-чае, придя в полк, я знал, что нужно делать на самолёте, мог сделать мелкий полевой ремонт, провести все регулировки, осмотреть, заправить и т.д. Разъезжаемся по домам. Отпуск, проходит он быстро. Тем, кто назначен служить за границу, нужно прибыть сначала в Москву за соответствующими доку-ментами. В дороге, в поезде, встречаю Николая Дашижапо-вича. Он едет куда-то в западную часть Союза. Для обоих это первое путешествие в европейскую часть Союза и в Москву. Проезжаем границу между Европой и Азией. В Кунгуре по-купаю сувениры: мраморного медведя с ульем и ещё что-то. Перед Москвой по поездному радио транслируются песни о Москве-столице, это настраивает на торжественно-приподня-тый лад. Готовы к выходу, во все глаза рассматриваем Под-московье. Приехали. Николая встречает земляк, студент МГУ. Везёт к себе в общежитие. Его комната на 12-м этаже главно-го корпуса на Ленинских горах, очень интересно. Оставляем у него вещи и едем на первую экскурсию в город, конечно, на Красную площадь. Возвращаемся уже ночью, вход для гостей в общежитие уже перекрыт, но студент знает обходные пути. Как при штурме Зимнего, перелезаем через какие-то высокие металлические ворота под аркой и проникаем в общежитие. На следующий день прощаюсь с ребятами и следую по предписанию.

Забыл, что это было: возможно, штаб ВВС. Всех прибывающих временно размещают в общежитии ВВИА им. Жуковского (Петровский путевой дворец). Теперь я это пред-ставляю, а тогда ездил по городу как с завязанными глазами. В общежитии встречаемся с другом Сашкой. Теперь мы вместе. Несколько дней в Москве. Нам выдают документы для проезда в ГСВГ (Группу советских войск в Германии), командировочные предписания в штаб 24-й воздушной армии. Отъезд железной дорогой; увозим вещи на вокзал - и снова в город. Решили сходить в Мавзолей. Чтобы попасть туда, едем в комендатуру за пропуском. За нами увязался какой-то штатский, ему тоже нужен был такой пропуск. Нас в комендатуре приняли благосклонно, а штатскому задали вопрос "на засыпку":
- А вы кто такой? - Я? Гражданин Советского Союза! - растерялся и полепетал он. - Вон!!! И Гражданин Советского Союза пулей вылетел на улицу. Ко-мендатура выдавала пропуска только военнослужащим. Очередь начинается в Александровском саду, предъявляем пропуска и пристраиваемся в её хвост. С Санькой заговаривает девчонка из очереди. Разговор примерно такой:
- Угадайте, что здесь у меня? - показывает на свёрток, кото-рый держит под рукой. Не дождавшись ответа, продолжает: - Бюстгалтеры. Угадайте, какой размер?
В общем, прицепилась к нему так, что еле-еле его отцепили уже на вокзале. Спрятали в воинском зале, куда, слава богу, посторонних не пускали. Само посещение Мавзолея мне до сих пор как-то не по душе: морг не морг, выставка не выставка. Что-то уж больно противоестественное. В то время в Мавзолее лежали ВИ Ленин и ИВ Сталин. Как восковые фигуры в музее мадам Тюссо. Задерживаться, останавливаться там не дают, всё вре-мя идёшь. Сначала чуть вверх сбоку. Обходишь с голов, идёшь с другой стороны и - на выход. На выходе проходишь мимо могил захороненных "у стены" и табличек захоронен-ных "в стене".

Едем дальше. Белоруссия. Хуторочки, необычные для Сибири. Хаты, крытые дерном, тоже непривычно. Проскакиваем Минск - и вот граница, Брест. Высаживаемся, обмениваем воинские требования на билеты. До отхода по-езда есть ещё время. Нас предупредили, что деньги с собой за границу брать нельзя, надо отправлять домой. У нас, прав-да, и отправлять-то нечего. На вокзале студенты распростра-няют билеты первой лотереи. До отхода поезда идём знако-миться с городом. Что-то вроде нашего Канска, который я плохо знал, но и здесь такие же деревянные домишки. Нам предстояло проехать через Польшу в Германию. Впереди - самостоятельная жизнь.

КОНЕЦ
PS. Иркутское авиационное техническое - учи-лище было преобразовано в высшее. Были построены аэро-динамические трубы, моторно-испытательная станция. Одно время там доучивались курсанты расформированного Ачин-ского ВАТУ. В настоящее время Иркутское, Ставропольское и Тамбовское училища ликвидируются, их функции передают-ся Воронежскому высшему училищу, готовившему до сих пор метеорологов, психологов и т.п.



Начало
Юбилейная символика



Это статья ИВАТУШНИКИ.RU
http://ivatushniki.ru

URL этой статьи:
http://ivatushniki.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=605