Биография подполковника авиационно-технческой службы Н.А. Бразоля
Дата: 28/12/2008
Тема: ИВАТУШНИКИ


Бразоль Анатолий Николаевич - начальника штаба Иркутской ВШАТ.
Автор статьи - Бразоль Николай Анатольевич, его сын.
Продолжение. Начало здесь.


4-Я ВШАТ, ВЧ 1820

Иркутское военное авиационное училище, куда отец получил новое назначение, было из старейших в Сибири и, наверное, одним из самых больших в ВВС.

Справка
Еще в 1768 году в Иркутске была открыта школа для солдатских детей. Затем почти через столетие сначала кадетский корпус, а в 1872 году, приказом по военному ведомтву № 161 учреждено и через два года открыто Иркутское юнкерское училище. В 1910 его еще раз реорганизовали, превратив в Иркутское военное училище. И через пять лет приступили к строительству нового здания. Но работы шли не шатко, ни валко. Полыхала Первая мировая война, а в 1917 году и того пуще ― Революция и разруха. В Сибири было не до строительства и оно прекратилось вовсе. 12 лет простояло недостроенное здание бесхозным, когда в Иркутск приехал с инспекцией нарком по военным и морским делам К.Е. Ворошилов. Осмотрев ветшавшую стройку, он распорядился строительство продолжить, дабы разместить в здании техническую школу для авиации .

В 1931 году под командованием военинженера второго ранга Ивана Ивановича Михайлова была создана 4-я ВШАТ (Военная школа авиационных техников)В 1935, налаживать учебный процесс в нее приехал комбриг Н.А.Бразоль. ….

Строчками приказа или военного формуляра: ничего не стоит сказать «была создана»… На самом деле курсантам первого набора, да и не только первого, прищлось заниматься строительством, и оборудованием казарм и учебных классов, аэродрома, мастерских… И, тем не менее, уже в октябре состоялся первый выпуск командиров РККА ― авиационных техников. Какими они были специалистами, исторические документы умалчивают, как и о том, куда девался в 1933 году военинженер 2-го ранга Михайлов…
На смену ему приехал комбриг Павел Григорьевич Фесенко тоже из кавалеристов. (Авиации почему-то всегда везло на конников). В технике он понимал примерно, как и Якубов, но еще меньше был заинтересован в жизни училища.. Фесенко подолгу жил в Москве, где у него оставалась семья, квартира, и было немало приятелей в ПУРе ― (Политуправлении Республики). И Школа, как учебное заведение, влачила довольно жалкое существование.
И для укрепления боевой и учебной работы в неё и был назначен, начальником штаба и учебного отдела Николай Анатольевич Бразоль, уже приобретший опыт налаживания учебной работы в Вольске.
Наше училище, вернее «военная школа» находилась за старой городской чертой на сравнительно ровном месте, немногим выше моста через речку Ушаковку. За проходной и расходящимися от нее в обе стороны заборами, перед училищным плацем и спортплощадкой стояли два добротных корпуса из красного кирпича, в которых жили семьи командиров. На другой стороне плаца располагались: штаб, учебные здания, наша школа… Налево от корпусов, через дорогу начинались поля подсобного хозяйства, в основном, по-моему, с турнепсом, Для нас ― мальчишек, это было не столько лакомством, сколько добычей. Сладкая кормовая, репа служило главным объектом наших набегов. Между прочим, были они довольно опасными, поскольку в шалашах, начиная с июля, как правило, сидели сторожа с берданками, заряженными крупной солью. А о страшных последствиях от «заряда соли в жопу», среди ребят ходили легенды…. Эти же поля нередко становились и местами наших жестоких битв….

ПРАЗДНИК !

Наш паровоз вперед летит,
В коммуне остановка.
Иного нет у нас пути,
В руках у нас винтовка!

Сегодня праздник: ― Первое Мая― день солидарности трудящихся всего мира против буржуев! Ура!.. Что такое солидарность трудящихся, ― не понятно. Но праздник ― всегда хорошо.
Мне уже почти десять лет. Мы живем в первом корпусе в отдельной квартире на первом этаже. И у меня своя комната. В ней ― стол, за которым я делаю уроки, леплю, рисую, полка с книжками. На самом видном месте ― «Приключения Тома Сойера», «Хижина дяди Тома», «Макс и Мориц». Последнюю, по -моему, я знаю почти наизусть как по-русски, так и по-немецки, столько раз их мне читала бабушка — мамина мама Амалия Оттовна Шмидт.. Дальше кровать и полстены ― белый кафельный бок печки с медной заглушкой. В Иркутске холоднее чем в Вольске. Зимой при 30 градусах ниже нуля уроки в школе отменяются. И мы с пацанами гоняем на коньках…Печка топится из коридора. Дрова и уголь приносит Ароныч, отцовский приятель — тот самый техник по швейным машинкам еще в Ташкенте. С тех пор отец так и возит его за собой: то в Ленинград, то в Вольск а потом — в Иркутск. В штабе ВВС ему пошли в этом навстречу. Ароныч женат на тете Розе и у них — сын Сюнька, моих лет. Ароныч у нас он свой человек. Тетя Роза говорит, что ее муж больше времени проводит у начальника, чем дома. Они с отцом и правда неразлучны.
Сначала весь процесс топки печей в нашей квартире был в руках у Ароныча. Отец с мамой много времени проводили на рабрте в штабе и в учебном отделе. Но после того., как техник второго ранга Самуил Аронович Кац, для ускорения дела, плеснул на тлеющий уголь банку авиационного бензина, от огня он был мамой деликатно отлучен.
Но Сейчас ― весна. Спрыгнув с постели, с красным флажком в руке, я удираю до завтрака из дома, чтобы занять удобное место под трибуной перед училищным плацем. И… опаздываю, на верхней перекладине, на которую я так рассчитывал, уже устроились Лека Старков и конопатый Сюнька Кац. Лека младше меня, а Сюнька слабее. Сдернуть их ― ничего не стоит. Но отец давно предупредил: « будешь бить слабых ― выдеру». А я помню, как он это делает, хоть и был драт всего один раз, еще в Вольске….
Я расстраиваюсь, что мне остались только нижние доски, но ребята пододвигаются, и мы сидим все вместе, как куры на насесте…Как сидят куры я не знаю. Но так говорят, а я люблю пословицы и поговорки.
После построения личного состава школы, включая командирских жен и детей, после положенных речей и поздравлений, курсанты идут торжественным маршем мимо трибуны, затянутой красным кумачом. Мы провертели в нем дырки и нам прекрасно все видно. Затем, все ― бегом на учебный аэродром, именно там начнется главное веселье….
В небе появляются три учебных самолета ― три старых биплана, образца 1915 -1929 годов. На первом, , я точно знаю, ― отец. Он опять остался за начальника школы и, уж будьте, уверены, своего не упустит. Тем более, что комбриг Фесенко не умеет и не любит летать. За батей, строго выдерживая интервалы, ― два комбата, оба ― бывшие летчики, чьи подразделения заняли к празднику первые места по учебно-боевой и политической подготовке. А мы ― счастливые отпрыски героев, вместе с остальными зрителями, с замиранием сердца следим, как заслуженные машины, натужно гудя моторами, набирают высоту… Конечно. каждый из нас представлял себя в будущем только летчиком. А пока…

Мы кузнецы и дух наш молод
Куем мы счастия ключи.
Вздымайся выше наш тяжкий молот
В стальную грудь стучи, стучи!

Стучат как молоты революции И наши сердца ―бах, бах, бах. Аэропланы,... нет, конечно,― «машины» («аэропланы» ― это для штатских) достигают заданной высоты, наклоняют носы так, что мы видим сверкающие круги пропеллеров и стремительно летят вниз из синевы.… «Господи пронеси!» ― не выдерживают нервы чьей-то несознательной бабушки. В общем-то опасения правильные. Сколько поколений курсантов отрабатывало на этих ветеранах «взлет-посадку». Даже чтобы просто поднять их в воздух, требовалось немалое мужество, а тут…. Сделав «горку»машины снова уходят вверх и среди зрителей раздается общий вздох «петля». Как и все остальные мы считаем фигуры пилотажа: «боевой разворот», «иммельман», «бочка», «двойная», «мертвая петля»…. Все ― всё знают. Публика собралась авиационная ....
Наконец, не развалившись в воздухе, машины под восторженные вопли зрителей, кровно заинтересованных в их благополучной посадке, приземляются. Никто, конечно, не рвется, не бежит за оцепление. все-таки ― не колхоз…
Тем временем на смену истребителям в воздухе появляется гордость нашей школы великан «ТБ-3», (тоже, конечно, подустаревший бомбовоз, переделанный нашими «механами» в транспортник. Я знаю, по рассказам отца, что первый из серии туполевских бомбардировщиков этой серии с экипажем в одиннадцать человек впервые взлетел в небо семь лет назад .
Когда он оказывается над полем, из его гофрированного фюзеляжа одна за другой, как чертики из табакерки, выпрыгивают темные фигурки. Момент, и над их головами раскрываются белые купола. Парашютисты! Здорово!_ Но этого мало. Под лучами весеннего солнца на медных трубах в руках смельчаков вспыхивают солнечные зайчики― музыканты!!!. В небе раздается знакомая музыка. И в полном восторге все собравшиеся подхватывают:

«Все выше и выше и выше.
Стремим мы полет наших птиц
И в каждом пропеллере дышит
Спокойствие наших границ!

Перед приземлением музыка смолкает. И наверху раздается отчаянный визг. Это экипаж, ради хохмы, сбрасывает на парашюте поросенка…. Ну ― «атас»!!!….
Сегодня, избалованные всевозможными «телешоу», люди могут спросить: « ну, и что тут особенного?» А я отвечу: ― Все! Все особенное. Идет май 1937 года. Да, учебные самолеты старые. Но их летчики и технари с механами молоды и полны энтузиазма. И командиры, и жены их, и курсанты, все-все чертовски молоды, влюблены в авиацию и до краев заряжены высочайшим потенциалом строительства новой жизни ― социалистического общества.…. Может быть, конечно, просто молодостью, но и гордостью, черт побери! Гордостью за свою страну, за авиацию, за то, что все они принадлежат к празднику, и к разворачивающемуся действу, которого сами же являются творцами.
Но праздники, как и счастье вечными не бывают. И всегда кажутся короче воробьиного носа, тогда как обычные дни тянутся и тянутся…,

КИТАЁЗЫ.

В те годы в Иркутске жило довольно много мирных китайцев. В городе им селиться не разрешала милиция, и они строили свои фанзы и разводили огороды за городской чертой. Почему-то довольно много их лачуг грудились и за забором нашей части. Время от времени их сносили. Но они, как грибы после дождя терпеливо и неуклонно возникали на тех же местах снова. Ребятишек там было не счесть. В основном ― мелкота. Наши сверстники уже наравне со взрослыми ковырялись в огородах. Но не все, и не с утра до ночи….
Китайские мальчишки лазали к нам в часть. Они аккуратно выламывали, вернее, вынимали доски из забора. И ставили их на место так, что ни за что не поймешь, какие были вынуты. Там, где вместо досок стояли железные щиты от ангаров, они делали подкопы. На поле, китайские пацаны набивали турнепсом мешки и волокли к своим лазам. Сторожа считали, что это наших рук дела и жаловались. Дома родители устраивали допросы «с пристрастием». Мы ненавидели это мелкое китайское ворье больше чем собственную иркутскую шпану.
Главная наша беда заключалась в том, что через китайские огороды пролегал путь на речку Ушаковку, на места нашего купания и рыбалки. Но ходить можно было только большой компанией, какая тогда рыбалка?... Одиночных смельчаков китайская пацанва лупила, отнимали удочки…. Лупили их и мы, поймав за кражей турнепса, или просто при встрече.

1937

В конце 1936 года в Москве начались аресты. Я не стану приводить скорбный список расстрелянных военачальников. У всех он на уме и так. Расскажу лишь, как однажды ночью я проснулся, и услышал часть разговора родителей. Мама почему-то плакала. А их диалог мог быть примерно таким.
― … Коля, но этого же не может быть. Это же революционеры, первые люди государства и главное руководство страной и армией…Нет, нет, это чья-то гнусная ложь, от кого ты узнал всю эту грязь? Если что-то и происходит, Сталин и ЦК, наверняка не в курсе. Наконец есть же ПУР, есть Гамарник….
― Должен тебя огорчить
― Что ты, что, неужели и Гамарник?... Это какая-то ошибка. Он же комиссар 1-го ранга, зам наркома обороны, член ЦК. Кто его посмеет тронуть? Разберутся, освободят…
― Когда за ним пришли, он застрелился. И уже на следующий день в газетах появилось сообщение…Вот ― Отец развернул газету ― «вчера, 31 мая, покончил жизнь самоубийством махровый враг народа Я.Б.Гамарник».»
Мама заплакала
― Зачем же так-то, Коля?
― Не понимаю. Как могло случиться, что человек, десять лет, занимавший едва ли не самый главный пост ― начальника политуправления Красной Армии, мог оказаться "врагом народа"?... ― Не мог он быть врагом. Он был честный и принципиальный большевик. Сколько раз он говорил, что главное дело его жизни ― счастье родины и сила Красной Армии…
― Видишь ли, по своей должности начальника ПУРа, он обязан был участвовать в чистках армии и по требованию ГПУ передавать кого-то из своих сотрудников в руки Вышинского. А ведь со многими из них он дружил с давних лет и не верил сфабрикованным доносам.… Возможно Гамарник жаловался Сталину на ежовский произвол…. А это могло быть воспринято как подкоп под ГПУ… Не знаю… Не знаю. Друзья мне советуют подать рапорт о демобидизации…. Всё-таки почти двадцать лет в Армии…

ЗА ЧТО?

В продолжение разговоров с мамой отец сказал однажды:
― Самое страшное то, что показания Тухачевского и остальных, арестованных с ним, рассматривала на заседании суда специальная комиссия, в которую входили, в числе прочих, Блюхер, Егоров, Алкснис…
― Коля, но это же его товарищи… Они же дружили, встречались семьями.…
― Семьями? Вспомни Енукидзе и Рудзутака…. Одиннадцатого июня секретное заседание военного трибунала вынесло смертный приговор Тухачевскому….
― Да ты, в своем уме? Он же заместитель наркома обороны, маршал.... Высочайший авторитет…О нем и о других полны учебники
― Учебники, Элличка. легко переписать. А бывших героев люди быстро забывают. Даже если и будут помнить, то мертвый герой всегда удобнее живого…

От комбрига до майора — один шаг

Начиная записывать биографию отца, я не задавался целью ворошить дела «репрессивной эпохи». «Специалистов» в этой области и так много. «Воспоминания»-то ныне пишут все! Даже и те, кому и вспоминать-то нечего. Но… бумага терпелива.Возникла и категория «стервятников», которые кормятся как «падалью» чужой памятью.
Летом 1937 года отец по вызову уехал в командировку в Москву. Уехал комбригом с ромбом в петлицах, а вернулся… с двумя шпалами — инженер-второго ранга. Как так, почему? Оказалось, что была переаттестация. И он в анкетной графе о своем звании написал не «командное», а «инженерно-техническое»… (в нашей семье звание «Инженер» считалось всегда принадлежностью как бы к высшей касте творцов-работников и интеллигентных людей). И тогда доброжелатели, (которые есть, я уверен, у каждого) вспомнили и доложили куда следует, что у инженера-то высшего образования нет, а всего лишь незаконченная академия. …. И ромбы сняли…. Стал он военный инженер второго ранга — позже инженер-майор. Это было сильным потрясением. Думаю, что именно после этого он понял всю тщетность своих усилий добиться военной карьеры и стал задумываться об увольнении из армии.

ДОНОСЧИКУ — ПЕРВЫЙ КНУТ

Постепенно что-то менялось и в нашей мальчишеской среде. Мы , как наши отцы и матери, свято верили в Партию, верили в Вождей. В школе на уроках истории мы в учебниках старательно замазывали чернилами портреты врагов народа, перерожденцев, бывших большевиков и верили, верили, верили….Пока не клевал «жареный петух» .
В училище неожиданно арестовали начсана Старкова. Увезли прямо из медсанчасти. Того самого дядю Лешу, который лечил приезжавшего Гамарника, оперировал маму и с кем мы были у тунгусов и в Монголии…. Я спросил: « За что?» ..Отец ответил: «по доносу». Я, знал, конечно, что такое, донос. Но кому и за что надо было доносить на врача?
― Па, а в общем-то, что такое, донос? Ну вот за что на дядю Лешу-то кто-то наябедничал? Кому он что плохого сделал, он же доктор?…
Отец помолчал. Потом погладил меня по голове и сказал:
― Он еще был и начальником санчасти. Не ладил с Вдовиным… — И потом, уже сердито оборвал разговор. — Я не знаю за что его арестовали. Будем надеяться, — разберутся …
Я понял, что он рассердился из-за комиссара Вдовина, с которым тоже не ладил. Вдовин был, как оказалось впоследствии, скверным человеком, трусом и сволочью…. Но об этом я узнал позже. (Судьба часто шутит с нами. Почти 20 лет спустя, она едва не свела меня нос к носу с бывшим комиссаром в/ч 1820, полковником КГБ Павлом (отчества не помню) Вдовиным. Но — проехало...). А пока, летом 1937 я дружил с его пасынком Игорем, который был старше на пару лет, терпеть не мог отчима и относился ко мне покровительственно.
Под конец нашего разговора отец сказал
— Доносительство ― самое поганое дело. Помни об этом. Не зря есть старая пословица «доносчику ― первый кнут».
― Погоди, па… А как же Павлик Морозов? Он же герой! Нам сколько раз в школе говорили…
― Я бы не хотел, чтобы мой сын был таким героем. Все доносчики ― подлые, низкие люди. И это ты постарайся запомнить....
На этом наш разговор и закончился. А потом …

Потом

В одной из биографий отец написал;

«… в сентябре 1937 г .уволен был в досрочный отпуск, с зачислением с 1-го ноября 1937 г. на полную пенсию КА по инвалидности 2-й группы с выслугой лет в рядах КА — 25 лет..,/пенсионное дело № 1704 б/. На постоянную работу вновь поступил в июле 1940 г….»

Резонным был бы вопрос: «А что же делал это тридцатипятилетний пенсионер целых три года в досрочном отпуске?». Объяснение находится в другой, более полной автобиографии:

«… в сентябре 1937 года был клеветнически обвинен в личных связях с врагами народа, затем был полностью реабилитирован.».

(Слова «затем» и «полностью реабилитирован» заключали в себе три года иркутской, а потом читинской тюрьмы, допросы без сна сменяющимися следователями и «демонстрационные расстрелы». Сюда же относились сломаная челюсть и выбитые зубы, седая голова и сильные очки. Таким мы с мамой встретили отца на московском вокзале в Ленинграде в 1940. Дальше в той же автобиографии:

«…В связи с нервным потрясением по состоянию здоровья не мог продолжат службу в советской армии и перешел на пенсию РККА по II-й группе инвалидности с полной выслугой лет… Затем … в 1941 году «работал военным руководителем и старшим преподавателем вновь формируемой Ленинградской специальной средней школы ВВС МП РСФСР. С 5 июля 1941 года по декабрь 1944 года непрерывно находился на командных должностях в составе частей, соединений и штаба Ленфронта. В декабре 1944 года, как ВУЗовский офицер, был отозван с фронта и назначен Зам.нач. Киевской, а затем Одесской специальных средних школ ВВС МП УССР. В связи с наступившим резким ухудшением здоровья — 1-й инфаркт при прогрессирующей стенокардии уволился в запас /апрель 1948 .г / по состоянию здоровья и полной выслуге лет, при безупречной службе (Приказ НКО 100 ) ».

В военкомате отцу вручили полковничьи погоны. Но он не прижился на Украине и вернулся в Ленинград. Здесь продолжил работу преподавателем в гидрометеоинституте на курсах Аэрофлота. Одновременно (неугомонный человек) в 1953 году закончил в Ленинграде Учительский институт. Он всё-таки получил высшее образование, и диплом был с отличием. Четыре года он преподавал в разных школах. А в 1957 году учитель истории, подполковник авиационно-технической службы и комбриг Бразоль Николай Анатольевич, член ВКП(б) с 1927 года — скончался….
Я не стал здесь писать о том, как была разрушена наша семья в тридцать седьмом. Как арестовали мать, а потом без суда, предписав «минус 12 городов», выслали в глухую деревню за 30 км от райцентра , как забрали меня в детский дом «для детей врагов народа» и как «вытаскивала» меня оттуда бабушка.
Такими жизненными подробностями, к сожалению, могут «похвастаться» многие мои ровесники. То что написано выше — является просто выдержками из автобиографий отца с некоторыми комментариями, от которых я, простите, не смог удержаться…






Это статья ИВАТУШНИКИ.RU
http://ivatushniki.ru

URL этой статьи:
http://ivatushniki.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=183